"Образ метели по произведениям А. С. Пушкина "Метель" и "Капитанская дочка".


       План.

1.Актуальность и значимость темы. Образы
  – символы в художественных произведениях.
2.Образ метели в повести А. С. Пушкина «Метель»:
             а) историческая основа произведения;
             б) фольклорность, мифологичность образа;
             в) интерпретация образа – символа.
3.Образ снежной бури в романе А. С. Пушкина «Капитанская дочка»:
             а) место и роль в произведении;
             б)  средства создания образа;
             в)  раскрытие образа – символа.
4.Глубина, многоплановость образа метели.
5.«Метель» в жизни Александра Сергеевича.






  
                 

«Каждая национальная литература имеет свою систему излюбленных, устойчивых мотивов, характеризующих ее эстетическое своеобразие. Существуют целые исследования об образе леса - в немецкой литературе, ручья - во французской и т. п. Русская литература в этом отношении изучена недостаточно: то внимание, которое уделялось до сих пор типическим образам человека ("лишний человек", "маленький человек", "лирический герой" и т. д.), оттесняло в сознании исследователей первостепенную значимость образов природы, через которые национальная специфика литературы проявляется особенно четко», - замечает Михаил Эпштейн.

Соглашаясь с этим высказыванием, считаем выбор темы для реферата «Образ метели в произведениях А. С. Пушкина» актуальным и значимым. Мы не претендуем на глобальное исследование предлагаемого образа. Для своего исследования мы взяли два произведения : повесть «Метель» и роман «Капитанская дочка».

Наша задача – раскрыть образ и уловить то особенное, единственное, что внес Александр Сергеевич в систему общенародного художественного мышления о природе; приблизиться к личности писателя, для которого анализируемый образ стал роковым.

В искусстве, особенно в его высоких достижениях художественный образ приобретает символическое звучание. В отличие от образа, символ не самодостаточен и требует не только переживания, но также проникновения и толкования. Важнейшей особенностью символа является его способность порождать все новые и новые символические значения. Стихии природы, некогда пугающие человека своей необъяснимостью, легли в подсознание человека как нечто неопознанное. В искусстве они часто принимают таинственные многоплановые значения, превращаясь в символ. Произведения Пушкина – не исключение.

В. Виноградов обосновал «закон Пушкинского стиля», который заключается в «приёме символических отражений и вариаций». Прием этот выражается в том, что «у Пушкина в лирической пьесе, в драме, в повести нередко наблюдаются однородные формы словесной композиции, основанные на лейтмотивах, на символических вариациях: группы слов, образов и тем, являющиеся опорами, скрепами сюжетной конструкции и управляющие ее движением, выступают симметрично почти с алгебраической правильностью соотношений». Таким образом, язык пушкинских произведений пронизан символическими образами – символами.

Исходя из вышесказанного, считаем уместным использование в нашей работе для характеристики природных образов определения образ – символ.

Любой природный образ, появившийся на страницах того или иного произведения, не случаен. В нём сокрыт весь национально - эстетический опыт народа. Вспомним такие распространённые образы - символы, как берёза (плач, женщина, Россия), дуб (мощь, постоянство, мудрость), море (стихия жизни, свобода, мир, покой, благополучие и пр.), огонь (жизнь, душа, страсть).

« Метель — один из самых излюбленных образов-символов в творчестве Пушкина»,- пишет в своей статье «Образы и звуки прозы Пушкина» Ольга Щербинина. «Разгул стихии, хаос, сопряженный с бурей чувств и темными, непознаваемыми силами. “Мчатся тучи, вьются тучи, невидимкою луна освещает снег летучий, мутно небо, ночь мутна…” Волшебные строки, задевающие потаенные струны души, дышащие детством, и личным, и человеческим. “То, как зверь, она завоет, то заплачет, как дитя…” Соединение зверя и ребенка в одном образе — никто и никогда этого не делал так, как Александр Сергеевич, этот образ идет из самой глубины Поэзии, из бесконечных глубин подсознания, где соединяются высокое и низкое, свет и тьма». Снежная буря, буран, метель используются автором в «Метели» и «Капитанской дочке» для более глубокого раскрытия идеи произведения.

Обратимся к повести «Метель». Прежде чем перейти к анализу центрального, самого яркого и таинственного эпизода произведения, блуждания в метели, обратимся к истории повести. Итальянская исследовательница Антонии Глассе в своей работе “Из чего сделалась „Метель“ Пушкина”, ссылаясь на малодоступные архивы, приходит к выводу, что повесть “Метель” имеет бытовой основой историю побега графини Ольги Строгановой с графом Ферзеном. Это был крупный великосветский скандал 1829 года. Побег закончился военным судом и наказанием участников. Повесть написана в следующем, 1830 году и сделана как пародия на историю Строгановой и Ферзена.

Заметим, что в народе всегда осуждались подобные поступки. Марье Гавриловне родители не дают благословения, и она собирается венчаться с Владимиром тайно. В то время это считалось преступлением против Бога и царя («Метель не утихала; ветер дул навстречу, как будто силясь остановить молодую преступницу»). Тайное венчание против воли родителей — своего рода бунт, мятеж, отсюда и образ бури, метели. Отсюда и “бес попутал”, но Провидение вывело на свет. Разгул и месть стихии в наказание за преступление против заповедей Бога — широко распространенный фольклорный мотив. Ольга Щербинина доказывает, что в основу повести лёг фольклорный сюжет русского лубка: «В “Повестях Белкина” Александр Сергеевич делает, я бы сказала, откровенный русский лубок. Вот любовники решили “броситься к ногам родителей, которые скажут: дети, придите в наши объятия!” Да это же “Блудный сын” на стенах смиренной обители станционного смотрителя! Побег девицы с офицером — чистый лубок, он же жестокий романс, который во всей красе развит в повести “Станционный смотритель” (сниженный вариант побега из “Метели”). Броситься к ногам дражайших родителей — постоянный мотив повестей Белкина — классический сюжет народного лубка».

Сцена блуждания Владимира среди снежной бури выстроена в соответствии с известным мифологическим сюжетом “леший водит”: “Дорога была ему знакома, и езды всего двадцать минут” — и тем не менее герой заблудился в самом знакомом месте; это явно дьявольское наваждение, козни беса, лешего, вплоть до пения петуха. “Пели петухи, как достигли они Жадрина”. Блуждание связано со стихией бури, бурана, метели — силы мифической. Бурмин - это суженый, обретённый в бурю.

Итак, перед нами сказочно – мифологический сюжет с фольклорным мотивом мести стихии. Обратимся к лексике, которую использует Пушкин для создания образа метели и попробуем раскрыть мифосемантику наиболее часто встречающихся словоформ.

Проследим, как автор описывает метель: «окрестность исчезла во мгле мутной и жёлтой», «метель не утихала, небо не прояснялось», «он поминутно был по пояс в снегу», « он … въехал во мрак дерев, обнажённых зимою». Всё пронизано мраком и холодом, напоминает о смерти. Не случайно в народных представлениях зима со всеми своими атрибутами: снегом, метелью ассоциировалась с печалью и смертью. Например, в народной загадке о земле и снеге: "Ни хилела, ни болела, а саван надела". Или о снеге: "Увидел мать, умер опять".

Метель – предвестница смерти для Владимира. Не случайно он видит в это время, как «что-то стало чернеть». Обратим внимание, что в то же самое время перед Бурминым в метели показался огонек церкви, и он поехал на СВЕТ. Для одного героя, того, кто пытался нарушить волю Творца и изменить судьбу метель, как стихия, как божественное провидение, явилась предвестницей наказания (Владимир впоследствии погибает на войне), другим же, как в известной сказке «Морозко», сулит награждение (случайная свадьба для Бурмина оказалась счастливой, он влюбляется в свою жену).Интересно, что Марья Гавриловна наказана временно, автор щадит, хотя она также получает предупреждение (На дворе была метель; ветер выл, ставни тряслись и стучали; всё казалось ей угрозой и печальным предзнаменованием). Очевидно, к женщинам Пушкин в силу своего благородного воспитания имел снисхождение.

Обобщая всё вышесказанное, подведём первые итоги – что же скрывается за образом метели? Провидение, судьба, рок, месть. Но это не всё. Очень помогает в восприятии и анализе пушкинской повести музыкальное произведение Г. В. Свиридова «Вальс» из «Музыкальных иллюстраций к повести А. С. Пушкина «Метель»». Вполне простодушный вальсок содержит своего рода секрет, в нем борются две музыкальные тенденции, устойчивая и неустойчивая, как бы пытаясь обмануть друг друга. В первой «дамской» теме, похожей на танцующие снежинки, устойчивые звуки, которые музыканты называют тоникой, попадают на пробегающие, пролетающие ритмические доли, и их устойчивость оказывается «лживой». Во второй теме, которую как будто подбрасывает невидимая рука, тоника попадает на слабые такты, а на ритмический акцент приходится самый неустойчивый аккорд. В результате музыка оказывается крайне зыбкой и колеблющейся.

Так «да» или «нет», чет или нечет, победа или поражение, успех или провал? Нет ответа: свиридовский вальс как рулетка, кружится и дразнит, манит и ускользает, будто призрак счастья, убегающий от человека, все пытающегося его догнать. Такова судьба многих русских людей, бесшабашных игроков, всегда готовых махнуть на себя рукой и жить наудачу, не загадывая и не рассчитывая? Тем героям «Метели», которые ничего не рассчитывали (Марья Гавриловна и Бурмин) выпало редкое счастье: они поставили на удачу и выиграли. Не повезло тому, кто планирует (Владимир). «Не заботьтесь о завтрашнем дне , ибо завтрашний сам будет заботиться о своём», - говорит апостол Матфей. Пушкин подтверждает эту истину, помещая своих героев в круговорот метели. Божественная стихия «играет» с людьми, то давая надежду (чёрное пятно – знакомая роща, как думал Владимир), то обманывая их (роща оказалось не той). И хоть в конце повести мы можем сказать по – шекспировски : «All’s well that ends well», «Все хорошо, что хорошо кончается», - всё же воспоминание о Владимире заставляют понимать, что счастье зыбко.

Итак, ещё один штрих к образу метели: метель – это русская рулетка, круговорот страстей, пугающая неизвестность.

Итоговым произведением А. С. Пушкина является роман «Капитанская дочка». Он (роман) интересен тем, что автор затрагивает в нём многие проблемы бытия: нравственные, социальные, человеческие. Для нас это произведение представляет ещё больший интерес, так как одним из самых значимых эпизодов является описание бурана в степи. Он (эпизод) является ключом в решении вышеперечисленных проблем, в определении авторской позиции.

Обратимся к содержанию произведения. Главный герой, Пётр Гринёв, достигши того возраста, когда пора проявить себя как гражданина, отправляется на службу в Оренбургскую крепость. Это новый этап в его жизни. Ему придётся забыть на время тихую, беспечную жизнь в имении родителей и научиться жить самостоятельно на чужой стороне, быть готовым к любым испытаниям физическим, а также чести и совести. Именно на пороге значительных изменений в жизни, герой попадает в метель. «Ямщик поскакал; но всё поглядывал на восток. Лошади бежали дружно.

Ветер между тем час от часу становился сильнее. Облачко обратилось в белую тучу, которая тяжело подымалась, росла, и постепенно облегала небо. Пошел мелкий снег - и вдруг повалил хлопьями. Ветер завыл; сделалась метель. В одно мгновение темное небо смешалось со снежным морем. Всё исчезло. "Ну барин", - закричал ямщик - "беда: буран!"... Ветер выл с такой свирепой выразительностию, что казался одушевлённым, снег засывал меня и Савельича …».Очень динамичное описание создаётся при помощи многократного использования глагольных форм ( становился, обратилось, подымалась, росла облегла; пошёл, повалил, завыл, сделалась, смешалось, исчезло; выл, засыпал) Для придания экспрессивности речи автор использует приём восходящей градации. . Похожее описание мы находим и в «Метели»: «Но едва Владимир выехал за околицу в поле, как поднялся ветер и сделалась такая метель, что он ничего не взвидел. В одну минуту дорогу занесло; окрестность исчезла во мгле мутной и желтоватой, сквозь которую летели белые хлопья снегу; небо слилося с землею. Владимир очутился в поле и напрасно хотел снова попасть на дорогу; лошадь ступала наудачу и поминутно то взъезжала на сугроб, то проваливалась в яму; сани поминутно опрокидывались». Описание также изобилует глаголами (выехал, поднялся, сделалась, не взвидел; занесло, исчезла, летели слилося; очутился, хотел попасть; ступала, взъезжала, проваливалась, опрокидывались), отдельные выражения, создающие особый, пушкинский, колорит, автор цитирует свой же текст, использует приём градации для придания эмоциональности речи. Но метель в «Капитанской дочке», это ещё и буран, ураган, бушующее море. Метель превращает всё в хаос, автор её одушевляет, делает живой, увеличивая её силу. Она переворачивает всё с ног на голову. Именно поэтому Пётр в результате попадает на службу не в Оренбург, а «В *** полк и в глухую крепость на границу киргиз – кайсацких степей!..». С другой стороны, она производит действие апокалипсиса: «Всё исчезло». В повести «Метель» всё же остаётся мгла мутная и желтоватая.

В сцене «буран в степи» очень важен образ коней. Современные мифологи трактуют образ коня в мировой культуре как символ стихии, темных, неуправляемых сил. Поэт исходил, конечно, не из ученых изысканий. Он шел от своей гениальной интуиции, напитанной национальной культурой. Кони в романе бегут - в повести ступают-, поэтому мы и чувствуем большую экспрессивность картины, поэтому и в судьбе главного героя изменится не только семейное положение, как у героев «Метели», но произойдет переосмысление всей жизни. Понятны слова Савельича : «Воротился бы на постоялый двор… .И куда спешим? Добро бы на свадьбу!», - в них и пророчество («Вскоре потом Пётр Андреевич женился на Марье Ивановне»), и предчувствие «крутых» перемен, они же заставляют вспомнить ранее написанную «Метель» и оценить происходящее: не так страшна авантюра с женитьбой, как предстоящая встреча с необузданной пугачёвской стихией. Метель для Гринёва ещё долго не закончится.

Вот и первое знамение новой жизни – встреча с Пугачёвым. «Но ничего не мог различить, кроме мутного кружения метели…Вдруг увидел я что–то чёрное . …..Должно быть, или волк , или человек». Символическая подробность, деталь: среди мутного кружения метели что-то чернеется (вспомним «Метель»). Весь образ нового героя, начиная с его появления, овеян таинственностью. В нём есть что–то загадочно - необъяснимое, как и в самой стихии метели. Спасение он несёт Гринёву или смерть? Как мы увидим из последующих событий, и то и другое. Именно по вине Пугачёва Пётр окажется на виселице, но и именно благодаря Пугачёву герой останется жить и обретёт семейное счастье. Метель для положительного героя не символизирует разрушение, крах, скорее предвещает глобальные перемены (тот же вывод мы делали, анализируя «Метель»). О гибели она оповещает тех, кто нарушает нравственные и государственные законы. Человек - «оборотень», самозванец, но он же простой казак, великодушный, готовый помочь. Интересно, что, как и в «Метели», Пушкин строит свой сюжет вокруг подмены: в повести – жениха, в романе – отца (сон Гринёва)., делая сюжет мифологическим. Отсюда и мифичность образа Пугачёва. В нём сокрыта вся правда о русском народе, стихийном, непредсказуемом, самобытном, нравственно – избирательном (на протяжении всей истории мы то без «разбору всех» казним, вспомним времена Ивана Грозного, И. Сталина, то милуем безгранично, как в царствование Екатерины II или в наше время). И принимает он смерть за весь народ – обратный образ Христа.

Что ещё может означать буран в степи? Представим человека, попавшего в метель. Что он чувствует? Волнение перед неизвестностью, но вместе с этим - какой-то подъём, возбуждение. Пётр Гринёв не соглашается ехать обратно, а - только вперёд. Стихия даёт ему силы, внутреннее просветление, он чувствует, что ему надо ехать вперёд (как бы сложилась его жизнь, если бы не встреча с Пугачёвым?). Вещий сон – это тоже результат внутреннего прозрения. «Буран» символизирует внутреннее просветление, величие, торжество: в романе величие и временное торжество Пугачёва, и внутреннее просветление Петра Гринёва через сеть дальнейших испытаний.

Прозревает и читатель, когда, читая главы о приступе Пугачева, его бурной деятельности в Белогорской крепости, начинает понимать, может быть, самое главное значение анализируемого нами эпизода. Метель, буран и мятеж, бунт (кстати, в некоторых изданиях А. С. Пушкина сохранилось написание «мятель»). Эти слова сближает не только звуковая анафора, хотя символично и то, что она здесь есть. Все эти слова обозначают стихию: метель и буран - природную, а мятеж и бунт – народную. Перед нами контекстуальные синонимы. Вот ещё один символический смысл метели – мятеж, бунт. Не так страшна метель природная, как человеческая. Природа щадит героев, они успешно преодолевают её испытания, а человек не щадит своих же собратьев (как это часто встречается в нашей жизни и насколько это страшно!): «Но приведи бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный!». Именно русский бунт хаотичен, безжалостен, жесток («казнить так казнить, миловать так миловать», - этими словами Пугачёв определяет национальную особенность русского характера), как сурова и русская природа с её буранами, метелями, вьюгами.

Итак, можно выделить две ипостаси образа метели: созидающую и разрушающую. С одной стороны, метель даёт человеку внутреннее просветление, ощущение собственного величия, победы над стихией. С другой стороны, она, как русская рулетка, терзающая человека неизвестность, определяет его удачу – счастье или проигрыш – смерть, может награждать или мстить. И в этом значении метель выступает как рок, властительница судеб.

Самое обобщённое и глубокое толкование метели - мятеж, бунт, который, несмотря на высокие цели, ужасен.

Параллели с “Метелью” можно длить долго. Снежные вихри пушкинской метели долетели вплоть до ХХ столетия, до поэзии Блока, Есенина, Пастернака, где символ метели стал символом революции.

_____________________________________________________________

Метель стала роковой и для А. С. Пушкина. … «В роковой день дуэли Пушкина день был морозный, дул ледяной ветер, снега на Черной речке намело по колено. Как метался поэт накануне дуэли, какая буря бушевала в душе его! (“Пожар”, — напишет Лермонтов.) Конец января — время белых снегов, вьюг и метелей, которые так любил поэт, вкладывая в понятие бури понимание жизни как стихии. Зима в XIX столетии еще была зимой, а то не видать бы русской литературе белых снегов и метелей — сквозной ее темы, щемящей ноты, вечного очарования. В ХХ веке Блок воскликнет: “Черный вечер. Белый снег. Ветер, ветер! На ногах не стоит человек. Ветер, ветер — на всем божьем свете”. В последний день земной жизни Пушкина — санный, конный путь с Черной речки на Мойку, 12»*.

* О. Щербинина «Образы и звуки прозы Пушкина».